– Как можно утверждать, что это не выдумка?

– Жизнь этого человека не такова, чтобы его можно было счесть выдумщиком. Его свидетельство – истина.

– Ну, допустим. И что?

– Видите ли, кроме этого единственного случая, Мул никогда не бывал ни в Сейшельском Союзе, ни в его окрестностях с тех самых пор, как появился на сцене галактической истории. Если он когда-либо побывал на Гее, это могло произойти только раньше.

– Ну и?..

– Где родился Мул?

– Этого, я думаю, не знает никто, – пожал плечами Тревайз.

– В Сейшельском Союзе есть сильное подозрение, что он родился на Гее.

– Из-за одного этого слова?

– Не только. Мул был непобедим из-за того, что обладал уникальной ментальной силой. Гея тоже непобедима.

– Пока непобедима. Это вовсе не означает, что она непобедима в принципе.

– Но Мул таки не осмелился к ней приближаться. Полюбопытствуйте, перечитайте записи об истории его правления. Посмотрите, отыщется ли хоть один мир, с которым бы он обошелся так милосердно, как с Сейшельским Союзом? Знаете ли вы о том, что даже те, кто отправлялся на Гею с мирными предложениями о торговле, никогда не вернулись оттуда? Вам этого мало? Вы по-прежнему считаете, что нам слишком мало о Гее известно?

Тревайз сказал:

– Много ли, мало ли, все равно ваше отношение сильно попахивает суеверием.

– Называйте, как хотите. Словом, со времен Мула мы перестали думать о Гее. И не хотим, чтобы она о нас думала. Только тогда мы чувствуем себя в безопасности, когда притворяемся, будто ее не существует. Не исключено, что легенда об исчезновении Геи в гиперпространстве намеренно сочинена правительством в надежде, что народ попросту позабудет, что существует звезда с таким названием.

– Значит, вы полагаете, что Гея – мир Мулов?

– Может быть. И советую, ради вашей же безопасности, – не суйтесь туда. Попробуете – никогда не вернетесь. Если Академия сунется на Гею, значит, она глупее Мула. Можете это сообщить вашему послу.

– Добудьте мне координаты Геи, – сказал Тревайз, – и я тут же исчезну из вашего мира. Доберусь до Геи и вернусь.

– Я добуду вам координаты, – сказал Квинтесетц. – Астрономический факультет работает, естественно, ночью. Если сумею, постараюсь это сделать прямо сейчас. Но позвольте еще раз попробовать отговорить вас от попытки лететь на Гею.

– А я все равно попытаюсь, – упрямо проговорил Тревайз.

Квинтесетц тяжело вздохнул:

– Значит, вы намерены совершить самоубийство.

Глава четырнадцатая

Вперед!

C тоской смотрел Пелорат в иллюминатор на туманный, призрачный рассветный Сейшелл.

– Мы так недолго пробыли тут, Голан. А ведь мир очень интересный и милый. Хотелось бы побольше разузнать о нем.

С кислой усмешкой Тревайз оторвался от компьютера:

– А мне, думаешь, не хотелось бы? Три раза мы тут превосходно полакомились. Я бы не прочь тут задержаться. Женщин, которые нам тут попадались, мы видели недолго, а некоторые из них выглядят весьма недурно с точки зрения… ну, словом, с моей точки зрения.

Пелорат брезгливо наморщил нос.

– Ох, дружочек, не знаю… Эти коровьи колокольчики вместо нормальных туфель, да с головы до ног завернуты в кричащие тряпки. И потом – что они делают со своими ресницами? Ты обратил внимание на их ресницы?

–: Почему же? Обратил. И не только на ресницы. Джен, это все пустяки. В конце концов, их можно упросить умыться, а в нужный момент дело дойдет и до пищащих туфель, и до разноцветной одежды.

Пелорат пожал плечами:

– Верю тебе на слово, Голан, Я, правда, больше думал о Земле. Все, что нам пока о ней говорят, так противоречиво – одни говорят о радиации, другие – о роботах…

– Но все – о гибели.

– Верно, – согласился Пелорат. – Но ведь может быть, что один прав, а другой – нет, или оба правы до какой-то степени, или оба неправы. Именно тогда, Голан, когда выслушиваешь предания, окутанные туманом загадок, и хочется больше всего найти истину.

– Точно, – кивнул Тревайз. – И я этого хочу. Всеми черными дырами Галактики клянусь – только этого я и хочу. Сейчас же самое главное – разобраться с Геей. Как только все выясним – можно будет искать Землю или вернуться на Сейшелл, чтобы побыть тут подольше. Но первым делом – Гея.

Пелорат нахмурился:

– Первым делом… Если верить тому, что сказал Квинтесетц, мы можем погибнуть там. Стоит ли лететь туда?

– Я и сам задаю себе этот вопрос. Ты боишься?

Пелорат растерялся, подумал и честно ответил:

– Да. Ужасно.

Тревайз запрокинул голову и пристально посмотрел на товарища.

– Джен, – сказал он через некоторое время спокойно, как только мог, – не обязательно тебе рисковать. Скажи только слово, и я оставлю тебя в Сейшелле с личными вещами и половиной наших денег. На обратном пути, если хочешь, подберу тебя, и тогда мы отправимся в Сирианский Сектор искать Землю, если она там. Если я не вернусь, представители Академии в Сейшелле помогут тебе вернуться на Терминус. Я не обижусь, старина, если ты останешься.

Пелорат часто-часто заморгал, крепко сжал губы.

– «Старина»? – переспросил он растерянно. – Ты так меня назвал? Сколько же времени мы знакомы? Неделю? Чуть больше? Не странно ли, что я не хочу остаться? Да, я боюсь, но я хочу лететь с тобой.

Тревайз развел руками:

– Но почему? Я от тебя этого не требую, честно!

– Я сам не знаю почему. Это… Что-то такое… Голан, я верю в тебя. Мне кажется, ты всегда знаешь, что делаешь. Я хотел лететь на Трентор, но теперь понимаю, что из моей затеи ничего бы не вышло. Ты настаивал на поисках Геи, и теперь мне кажется, что Гея – это нечто вроде самого натянутого нерва Галактики. Очень, очень похоже, что именно из-за нее совершаются кое-какие события. И потом, если на то пошло, Голан, я наблюдал за тем, как ты заставил Квинтесетца выдать тебе сведения о Гее. Это была потрясающая по совершенству игра. Я был в восторге!

– Стало быть, ты веришь в меня.

– Да. Верю, – без колебаний ответил Пелорат. Тревайз положил руку на плечо товарища и с минуту молчал, подбирая, видимо, верные слова.

– Джен, – сказал он наконец, – ты простишь меня заранее за то, что я совершу что-то неправильное, если так или иначе нам придется встретиться с какими-то неприятностями?

– О, дружочек! – воскликнул Пелорат. – Зачем ты спрашиваешь? У меня есть и собственные причины остаться. Только давай побыстрее улетим, пока я не струсил и не передумал. Тогда я буду сгорать от стыда до конца своих дней.

– Как скажешь, Джен, – улыбнулся Тревайз. – Стартуем сразу же, как только позволит компьютер. На этот раз рванем вверх без проволочек, запустим гравитационный двигатель, как только небеса над нами будут свободны от других кораблей, А через час будем уже в открытом космосе.

– Хорошо, – кивнул Пелорат и оторвал язычок с герметичного контейнера с кофе. Кофе почти сразу вскипел. Пелорат принялся осторожно посасывать его через трубочку, стараясь не обжечь губы.

Тревайз усмехнулся:

– Гляди, как ловко ты уже управляешься с этими штуками. Ты теперь старый космический волк, Джен.

Пелорат задумчиво посмотрел на пластиковый контейнер и глубокомысленно изрек:

– Видишь ли, во времена, когда люди научились управлять гравитационным полем, стыдно не уметь пользоваться какими-то контейнерами.

– Угу. Только теперь кофе можно и из чашки попить на корабле, Странная штука получается – из области психологической инерции. Видишь кольца на стенах и потолке? Двадцать тысячелетий они монтируются на всех космических кораблях, но на гравитационном корабле они нужны как рыбе зонтик. Контейнер с трубочкой – из той же оперы.

Пелорат кивнул, продолжая меланхолично потягивать кофе.

– И когда же мы стартуем?

– Ага, попался! – весело рассмеялся Тревайз. – Пока я с тобой болтал про колечки и трубочки, мы успели попрощаться с Сейшеллом. Уже в миле от поверхности.